Вот пруд. Маленький, неглубокий. Берег с одной стороны пологий, с другой — обрывистый. Справа ива. Её гибкие ветви опускаются до воды, образуя у поверхности купол-шатёр. На левом берегу растут кусты и большая берёза. Вокруг пруда густая трава, среди которой вьётся тропинка. По ней люди ходят гулять и купаться.
Когда никого нет — тишина. Но это только кажется. На самом деле, на пруду всегда что-то происходит.
Однажды около пологого берега лягушка поспорила с водомеркой, что лучше: плавать или бегать по воде.
— Плавать так приятно, в жару особенно! Вода прохладная, солнце печёт, а тебе хорошо, плывёшь себе и плывёшь, — говорила лягушка.
— Не знаю, не знаю. Не пробовала я плавать, да только скажу, бегать по воде намного быстрее. Ты только доплывёшь до другого берега, а я уже там усну, пока буду тебя ждать, — возразила водомерка.
— А если никуда не торопишься? Какая радость бегать, ты мне скажи! — потребовала лягушка.
Водомерка задумалась.
—Аааа... А я ветер чувствую и летать умею, я вообще в воздухе плаваю! — затараторила она после секундной замешки.
— Я по воздуху тоже могу, когда с кочки на кочку прыгаю!
К ним подплыл большой чёрный уж, с двумя оранжевыми пятнышками на голове.
— А я и в воде плавать могу и по земле ползать! — сказал он.
— Ну и что? — хором воскликнули водомерка с лягушкой.
— А то! Вы дальше пруда никуда, разве что ты лягушка на берегу посидишь. А я по земле куда угодно могу уползти, новые места посмотреть. Видели бы вы, какие травы и цветы за прудом в садах растут! Красота, свобода!
Тут как раз к ним стрекоза подлетела и зависла над водой прислушиваясь.
— Что ты, уж, про свободу можешь знать? — перебила стрекоза, — Я могу летать не только вокруг пруда, но и над полями и лесами, деревнями и городами, а хочу, в другую страну полечу!
— Ну и лети! — обиделся уж.
— Мы тебя вообще не звали! — запищала водомерка.
— Да, лети отсюда хоть в Австралию! — квакнула лягушка.
— Сами летите, это мой пруд! — взвилась стрекоза и затрещала крыльями.
В это время шмель, старательно собиравший нектар с цветов, растущих вдоль пруда, метнулся резко к ним. Он стал кружить в воздухе над всей компанией.
— Что вы расшумелись? На весь пруд кричите? Работать мешаете! — рассердился шмель, — А ну, разошлись все, а то укушу!
Шмель грозно зажужжал и показал жало.
— Ой! — квакнула лягушка и нырнула под воду. Мальки, которые столпились в воде вокруг спорщиков, моментально рассыпались кто куда.
Водомерка убежала, быстро перебирая ножками, и спряталась под ивой. Уж, извивающейся стрелой, пронёсся по воде и тоже исчез в зарослях. А стрекоза взлетела резко вверх, как вертолёт, и рванула перёд в неизвестном направлении.
Шмель усмехнулся и тихонько полетел назад к своим цветам.
У противоположного берега пруда лягушка чуть высунула из воды голову и осмотрелась. Шмеля нигде не было.
— Фуу... Вздохнула она с облегчением, — Плавать, летать, ползать, бегать — всё хорошо, главное — никому не мешать.
Лягушка медленно, всё ещё оглядываясь по сторонам, поплыла к иве. Когда склонившиеся до самой воды ветви преградили ей путь, она нырнула под них и вынырнув, оказалась под куполом-шатром. С одной стороны стену образовывал берег, а ветви ивы полукругом очерчивали оставшуюся границу купола. Здесь было уютно. В жаркий полдень ива защищали от солнца, а в непогоду укрывали от дождя и ветра. Под куполом лягушку уже ждали водомерка, сидевшая прямо на воде, и уж, растянувшийся на самой нижней ивовой ветке. Лягушка забралась на большой кувшинковый лист.
— Ой, а мы уже волноваться начали, куда ты пропала, — обрадовалась водомерка.
— Да, я и сама разволновалась так, что стороны перепутала и рванула на противоположный берег, — махнула лапой лягушка.
Листья купола зашуршали, сквозь них пролезла стрекоза.
— О! Стрекозочка вернулась! — сказал уж, — Садись-ка рядом со мной на ветку.
Стрекоза устроилась рядом с ним.
— Все в сборе! —лягушка хлопнула двумя лапами, как в ладоши, и добавила, — Кто-нибудь может мне объяснить, что случилось-то?
— Мы вроде поспорили немного? — сказал уж.
— А чего спорили-то? — усмехнулась лягушка.
— Я не помню, — ответила водомерка и хихикнула.
— И я не помню, — пискнула стрекоза и звонко рассмеялась.
Рассмеялся и уж, и лягушка.
А потом они смотрели на закат, который розовыми лучами пробивался между листьев ивы. Лягушка, как всегда, в эти часы запела любимую песню, а все её слушали.
Над прудом разливался покой, и как колыбельная для него звучало приглушённое лягушачье: ква, ква, ква.
